А не знаешь только потому, что тот настолько непрост, что никто и не посмеет рассказать тебе. простолюдину, чей это сын или внук конкретно.
Не говоря уже про дочерей и внучек, без которых непростые просто не смогли бы размножаться.
Куда больше нам известно про главарей кремля и лубянки, нежели про новых старых пердунов моего поколения...
Примерно такие мысли бродили у меня в голове, когда вчерашним вечером я впервые за много лет бродил по самому центру вороньего гнезда, вспоминая любимую музыку застоя, которую исполняло кремлевское воронье, заглушая матюгальники экскурсоводов и бой кремлевских курантов.
Я не профессионал, я рядовой потребитель, а рядового намного легче спровоцировать и вывести из себя, нежели аристократа, которого и шантажируют как правило свои. А мы - обыватели, сами себя компрометируем, так и не успев или не сумев выбиться в люди. И, как правило, не инертностью и отсутствием инициативы, а тем, что суемся не в свои дела, за что и получаем по шапке.
С утра пораньше меня взбесил фрагмент интервью с Жабой, где Жаба рассказывает, как он схватил за шкирбан кого бы вы думали - Джеймса Брауна.
Взбесил меня не Жаба, Жаба может хватать кого угодно и за что угодно, описывая потом это в каких ему угодно выражениях, как говорил про оригиналов его типа Лев Толстой, "учитывая ту жалкую, развратную жизнь, которую ведет этот человек".
Мне моментально бросилось в глаза нацчванство, вороний шовинизм, как правило весьма бдительных цензоров в изданиях для непростых детишек непростых родителей, понимайте эту ккатегорию как сами хотите.
Сохранили бы они паскудное выражение "за шкирбан", если бы речь шла про здешнего, местного композитора-маразматика в парике и береточке или про вечно босого духовика-импровизатора?
Маловероятно.
Да и сам герой интервью, жопой чувствуя, что и где ему можно, а что не желательно, если хочет, чтоб позвали еще, не стал бы этого делать.
Джеймс Браун заслуживает подсознательной ненависти от вороньей капеллы, которая, скинув перья, по прежнему обитает в гнезде, чьи памятники архитектуры, возведенные рабами имперского апартеида, при всем своем величии, почему-то дико напоминают "засранный неграми центр некогда цветущего Йоханнесбурга" и т.д. и т. п., который в принципе нетрудно вообразить ни разу в нем не побывав.
Не нравятся мне местечковые африканеры, полагающие, что у Джеймса Брауна имеется "шкирбан" и готовые с восторгом делиться этой информацией со всею популяцией себе подобных, которые, паки опернатев, в любой момент рискуют стать добычей чернокожих бомжей-завоевателей, которые будут варить себе супы на вечном огне и спать в мавзолее.
*