Один знакомый, от которого мы еле-еле, но в конце концов избавились, был заядлым консерватором и мастурбатором.
Судьба и общество милосердны к дефективным, но пока он не пересел в машину с водителем, с ним, особенно под градусом, было крайне неудобно ездить в общественном транспорте, ибо человек этот не умел или не мог себя сдерживать, прижимая девушек на эскалаторе, в автобусе, в вагоне метро.
Таким же неумным и демонстративным был его консерватизм. Он был сторонником жесткого курса и суровых мер в любом вопросе. Причем его жажда справедливости тоже носила какую-то сексуальную окраску, он возбуждался намного сильнее своих озадаченных собеседников, и лез на любимый рожон, как лезет на ногу гостя собака.
При этом, он издавал нечленораздельное бурчание, крайне агрессивно реагируя на просьбу говорить четче: а то что слышал! - отрывисто выкрикивал он, как певец рок-н-ролла перед соло саксофона.
Надо отметить, что и в музыке и в кинематографе он любил всё “забойное” и ядреное, посторонних примесей, отвлекающих его от сути дела, ради которого он себя взвинчивал, и результат которого был ему так хорошо знаком.
Если расшифровать и распечатать его лопотание, стенограмма будет выглядеть следующим образом:
а как иначе?! а как еще?!! - так и только так! око за око! зуб за зуб! я так считаю, или ты не согласен, мой бы батя задушил!...!.. только смертная казнь и не просто смертная казнь, а... а... а!!!
Менялись поводы, но порнографический облик врага оставался прежним - это был пакостливый трусливый засранец, который сам напросился, получил свое, и еще получит, ибо а как иначе, а как еще...
Совесть и похоть имели одинаковую власть над рассудком и волею этого человека, ослабляя непристойную хватку разве что на время сна.
Но просыпался он рано, шлепал вниз за газетами, врубал телевизор с его ушатом свежайших новостей, и уже к девяти часам был готов к ястребиной пропаганде на весь остаток дня.
При этом его личную жизнь составляли однотипные холостяцкие пирушки со случайно подобранными замарашками мазохистского типа, с какой-то грязноватой покладистостью в духе сестры старухи-процентщицы.
Бормотать “а как иначе” и требовать четвертования для давно повешенных декабристов можно годами, скажу больше, можно делать это одну половину жизни в веке нынешнем, а другую в минувшем.
Порнографические картинки, в отличии от живых существ, не стареют, как не стареет вечная старуха - консервативная мысль насчет того, что зашедшие в тупик вопросы надо решать железной рукой, и не ослабевает потребность в этой железной руке и чугунных яйцах с бронекопчиком.
Потому что как иначе, иначе как? иначе они нас! либо мы либо они, только армия, только спецназ, только тот кто держал, а кто не держал... мой батя собственноручно одного... ты типа чего... и т.д. как бы это деликатно выразиться, до изнеможения.
*