Винилово-вертушечное единство удивительно напоминает единомыслием гарнизон, колонию и заводской цех эпохи Леонида Ильича.
Та же приверженность жаргону, малопонятному для тех, кто не в теме, те же мифы о "воле", "гражданке" и отпускных блудилищах, где всего навалом, но основное не для всех.
Свои передовики и асы, авторитеты и беспредельщики, поучающие и развращающие молодняк. Свои балбесы и "профессора".
Требовательные и зоркие перфекционисты и мастера своего дела, способные отреставрировать и довести до ума любую рухлядь.
Та же идеализация прошлого, когда всё было по-настоящему, даже то, во что раньше не каждый въезжал, зато было. Причем, каждому отчетливо видны, как ему кажется, рубежи героического прошлого, которое его устраивает, не делая изгоем.
Суеверный страх прослыть ненормальным, провоцирующий создание липовых династий, смешивая чужое и собственное потомство.
Ханжеский интернационализм ("лишь бы человек хороший") уживается с завистливой ксенофобией, которую приходится обуздывать с помощью смехотворных для постороннего пунктов кодекса чести.
Та же страсть к количеству, где оригиналы и первопрессы служат заменителем "палок" и "тёлок", оставшихся в мире ином, куда, по большому счету, нет возврата.
Ну и, конечно, образ верной и продвинутой подруги, которая разделяет вкусы спутника жизни стопроцентно.
*
рис. Вячеслава Сысоева