ГАНИМЕД
Отец Винцент не баловал сынка,
привез с конгресса фирменную кепку,
доклад был про художества ЧК,
недавно напечатанную "Щепку".
Святой отец натягивал сынка.
магически зачатого ребенка,
и каждое соитие слегка
ему напоминало "похоронку",
где батя подрабатывал пока,
не улеглись наветы и гонения,
повкалывал с лопатою в руках,
страдая за чужие извращения...
Святой отец натягивал сынка,
как в детстве он натягивал рогатку,
орудовал подобьем рычажка,
как будто устраняя неполадку
моторной лодки нежного движка.
Сболтнешь кому - получишь ремешка,
смолчишь - я стихотворную тетрадку
отдам руководителю кружка.
Натягивал сынка святой отец
в восторге непорочного зачатия,
и раздавалось блеянье овец
канонами семейного проклятия.
Сын не роптал, с врожденной хромотой,
как Моэма герой, амбициозен,
он понимал - женился не на той
папаша, все равно не сиротой
войду в искусство,
жребий мой серьезен.
Батяня тоже в прошлом "лютый Щорс",
адепт пинк флойда, кримзона и заппы,
а мамина фамилия не в счет,
в роду военспецы да эскулапы.
Начнет хлестать из маршала моча,
бабулю вызывают - главврача.
Отец чудил в кромешной тишине,
как будто ни души в исповедальне,
и яйцами вкрутую на огне
постукивали в тумбочке медали.
Не растлевал, но закалял борца,
родное чадо - прозорливый "тато",
выращивал трибуна и творца,
берите выше, люди, лауреата!
Видение династии венца
попу кружило голову победой,
натягивал когда-то дед отца,
а прадед титулованного деда.
И так - до древнеримских серных ванн,
когда (в преддверьи Рождества Христова)
был Цезарю подарен мальчуган
из мест библейских, что же тут такого?
Таким путем проник на континент
мутации таинственной потомок,
чьи качества не падают в цене,
он "полукошечка, полуягненок".
Внутри одной из собственных квартир,
скривив налево рот по-вельзевульски,
дитя преображает внешний мир
в чаду кровосмесительных конвульсий.
Вполне консервативная семья:
"Добротолюбие", царей портреты,
недавно отклик вызвала статья
про разные кровавые наветы...
Хромому чаду не годится дно,
изъян заметен, то ли дело - птицы!
Смелей, папаша, распахни окно,
пусть хлынет воздух проклятой столицы!
По материнской линии в Стене
кремлевской замурован темный пращур,
и яйцами крутыми на огне
гремит, балует колокольный ящер.
Яичками в бурлящем кипятке
постукивают ободы браслетов
на мир благославляющей руке,
покорно смотрят царские портреты...