Хотя - стоп! Сколько тому Марку было лет в шестьдесят шестом? От силы тридцать пять. Возраст юного героя-подпольщика. А город, по слухам, при оккупации процветал...
Директору интерната номер шесть не могло быть меньше тридцатника, но в обратном направлении смело могла быть шестера, хотя волосы у него были на месте и без седины. Он напоминал Вальдемара Матушку в фильме про призрака.
Итак, мать уверяла, но я никогда не был в кабинете у Марка, и не знаю модель магнитофона, который там стоял, может его там и не было. "Мать уверяла" - я вас умоляю.
Волнует другое. А мог ли бородатый Марк слушать не Битлз, а Роллингов - группу номер два на Западе, в чьем репертуаре не было ни одной конкретно песни, способной понравиться советскому человеку без самообмана. Честно говоря, её так и не появилось за шестьдесят лет карьеры этого бэнда. Хотя коммунисты навязывали его нам - детям, с упорством ишака. Кстати, бороды на лице у Марка тоже не было. Какие бороды у партийного еврея. В смысле, что все знают, что человек по имени Марк ни кем другим быть не может. Но мне она постоянно мерещилась, как только я видел его вблизи. А это было минимум раз в месяц. Потому что шефы с моторостроительного подарили воспитанникам инкубатора поломанный самолет, который мерещится мне в крепкой связке с Who's Drivin'Your Plane.
Это действительно был полноценный, нерабочий одномоторный самолик неизвестной мне марки, как магнитофон в кабинете у Марк Ефимыча.Его гоняли на плацу, где принято собирать "линейки" и устраивать "последний звонок". Самолет катился, но не взлетал, символизируя дальнейшую судьбу тех, кто его разгоняет. Марк в этих забавах не участвовал, сидя в кабинете на втором этаже. Но он мог подходить к окну и любоваться толпой возбужденных мальчиков и девочек с неокрепшей внешностью и смутными, новыми ощущениями, которым тысяча косматых лет. От песен Роллингов, без подсказки, что это "великая группа", тоже веяло духами и табаком дамочек, переживших войну. 19th Nervous Breakdown напоминала куплеты сталинских оперетт. Да и многое другое никак не вписывалось в эстетику шестидесятых. Ну никак. Но кого же слушал Марк?
Мог ли я в ту пору слышать Lady Jane? Слышать мог вполне, но заметить никак не мог - это сто процентов. В шестилетнем возрасте то, что внушает омерзение, а не страх, игнорируют, как взрослый родитель три четверти "Анжелики" ради сцены с "молодым князем", где на неё "налегает" этот самый "молодой князь". Лексика тогдашних кинозрителей, читатель. Если бы в кинолениниане Крупская устраивала Ильичу стриптиз в духе Светличной у Гайдая, твои бабушки и дедушки говорили бы то же самое.
Как ни странно, образ Марка не выходил за рамки соцлагеря. Онтянул максимум на чеха. Штудируя Кафку в читальном зале библиотеки имени Горького, я не отождествлял его ни с одним персонажей "слепого Йозефа", хотя, по идее следовало бы.
Осенью шестьдесят восьмого, к радости педагогов-антисемитов, Марка изувечил рецидивист Микитенко, подкараулив в лесопосадке возле конечной остановки ПАЗика. Другие маршруты дотуда не доходили. Зато какие там росли акации - высокие, ветвистые, такие как и везде.
Марк полгода пролежал со сломанной ногой, но появился в апреле с воплем: я пришел поднять производство!
Самолет, магнитофон и этот вопль - три маяка, зовущие тонущий корабль на скалы безумия, как в фильме "Самая опасная дичь", ,чей главный антигерой - шизоидный белогвардеец Zaroff, вылитый Марк Ефимович и есть. Её, кстати, в русском переводе, примерно тогда и напечатали. Удалив юдофобский пассаж, и без того того удаленный зарубежными цензорами. А кем еще должен быть обездоленный большевиками русский дворянин?
Неприязнь - первое чувство, которое испытывает к музыке Роллинг Стоунз непромытый мозг ребенка, иррациональное, как первая любовь к двоюродной сестре или однокласснице, которым, пока никто не смотрит, свернуть шею и сказать, что так и было.
Вот почему у искренних поклонников Стоунз нет доказуемых детей, но они могут в любой момент появиться. Причем, в количествах.
Губная гармоника, цокающий и шелестящий бубен, пианино из утренней гимнастики в She's a Rainbow, в которой нет ни секунды чего-то специфически иностранного, всё это приближает Роллинг Стоунз к совдепу на расстояние, когда непонятно, кто кого заразил, и кто есть кто.