Пятнадцать - age of consent совкового меломанчика. На этом рубеже было принято "создавать группу" и переходить с пленок на пласты.
Трагикомизм нынешних "кому за шестьдесят" в том, что в юности они раздражали своими "кумирами" сорокапятилетних сверстников Матросова и Космодемьянской, а не стариков со слуховым аппаратом.
Шестидесятилетними в ту пору были ровесники Павки Корчагина. которым вообще не было дела до того, что слушают сопляки, мешая нажираться военному поколению под привычные мелодии и ритмы.
Куда более, скажем прямо, человечные, нежели кряканье и скрежет Крима или Роллинг Стоунз вперемежку с бабьей грустью пресловутого "гранд фэнка".
Забыть такое сложно, потому что вспоминать больше нечего.
После шестидесяти советский человек переставал существовать, как личность, а эти нет - эти только начинают.
Крикливая иностранщина действовала на нервы людям средних лет, тем же, самым, чем она щекотала нервы пятнадцатилетним - несовместимостью с бытом и возможностями
А сегодня те, кому сорок пять, заглядывают в рот тем, кому под семьдесят. Точнее, приставляют ко рту ухо, как Отец Федор, не давая друг другу спокойно состариться и околеть.