А она будет пить? - в голосе Стоунза мигнула тревога. Он моментально менял отношение к третьему человеку, если дело касалось алкоголя.
Немного. - успокоил я, зарифмовав мысленную "тревогу" со словом, сказанным вслух.
Понятно. - вздохнул Стоунз. Он почему-то казался одет по зимнему в квартире, хотя его шапка чернела на вешалке. Я присмотрелся, во что он одет на самом деле. Оказалось, в спортивный костюм сестры-гандболистки. Он была выше брата на целую голову.
А она у тебя всегда так пьет?
"Она" - моя невеста из большого города.
Не всегда, но этого лучше не видеть. Костлявые быстро пьянеют.
Так и я о том же.
Не сцы. Если надо - возьмем еще. Мы, вообще-то собирались в "кинотыр побыд" на "Газовый свет".
А зачем пожаловали к дядюшке Стоунзу тогда?
Послушать твой Aftermath.
А в термос, как говорит Иван Макакович. Видел бы ты его - вылитый Луи Де Фюнес. - припечатав сослуживца, Стоунз разразился икающим смехом. - Шо вы принесли?
Бутылку простейшей перцовки.
Мужчины, у меня всё готово. - окликнула из кухни невеста, и я тут же вспомнил, сколько всем нам лет, и как много каждому на самом деле, и ко многому мы уже бесповоротно опоздали, охладели, приспособились.
Мне говорили, Сережа, что вы очень любите Роллинг Стоунз. - манерно спросила невеста, разглаживая московский сыр.- и у вас есть, что послушать?
Та чого ж нет, когда есть. - смутился Стоунз. Он не любил вытаскивать пластинки, тем более ставить по первой просьбе. В общем - не видел смысла их смыкать туда-сюда. Ему проще было вы тащить из холодильника поддон со скопившейся водой, или вставную челюсть. Половина зубов во рту невесты была поддельная. Вот уже год, как я её ненавидел почти постоянно. Было за что, и эти визиты к провинциальным чудикам были скрытым издевательством с моей стороны. И ничем иным.
Влияние Хемингуэя слышно во всей квартире. Размазано по всему балкону. - я укусил хлеб и сыр. Масла в продаже не было.
Стоунз даже не заикнулся о живом уголке в соседней комнате с тритонами и рыбками, опасаясь дурного глаза бабы, которую я привел.
Достоверность читаемых мною мыслей можно проверить позднее, конфиденциально. Без возгласов типа "откуда ты знаешь", Стоунз подтвердит, что он думал именно так, четко усвоив роль цербера, который не отказывается от водки в обеденный час, но его этим не купишь, даже если сбегать еще, он только больше рассвирепеет.
Прослушивание "Афтермаса" обернулось сплошным издевательством.
Стоунз берег динамики и убрал все частоты. Оставив минимум громкости, позволяющий расслышать только блямканье вибрафона, треньканье клавесина и всего остального, чем принято засирать аранжировки простейших песен.
Трое на кухне поочередно смотрели на перчину в бутылке, ожидая, кто первый скомпрометирует себя банальным замечанием. Водка убывала медленно, а пластинка крутилась долго.
Бастион живого уголка с тритонами и портретом родителей оказался неприступен, как вражеский дзот. В соседней комнате могла лежать мертвая Ева Браун, она же Настасья Филипповна, или девчата из бригады товариша Эдгара По - морелла-хлорелла и т.д.
Надо же - такому писателю досталась фамилия лидера братской компартии. И среди его персонажей практически нет коренных американцев, среди кого он спивался, чьи загривки и спины застили ему свет в портовых наливайках.
В уборной было чисто. В прихожей было чисто. Раковина не имела следов бытового пьянства. Грязь с собою принесли только мы.
Первая сторона подошла к концу. Выяснив, что придется ставить и вторую, Стоунз удалился в "залу", где я не бывал почти десять лет. Наверняка там всё то же сестрино фортепьяно, а на нем - бюстик Наполеона, которым хочется пульнуть с балкона на кого Бог пошлет. Десять лет - это вам не шуточки, остается только добавить пару слов про послевоенный голод, и станет ясно, что ты уже гораздо ближе к старикам, нежели к малолеткам.
Стоунз явно не собирался переворачивать пласт, но я пропел дифирамбы I'm Waiting и What To Do, которых нет на первой.
Сказать об этом пришлось, чтобы не сморозить нечто более заумное типа "Зигги Стардаст" стал "Афтермасом" для Боуи. Слова не мои, но отдельные места нелинейно резонируют по моим субъективным канонам - та же I'm Waiting с It Ain't Easy например, или What To Do и Rock-n-roll Suicide.
Ziggy выгодно отличается отсутствием внеальбомных хитов, напиханных в Aftermath, и поэтому играет как одна цельная вещь в режиме, когда минута усваивается за шесть секунд, во сне такое случается постоянно.
Скажи я это вслух, меня бы не поняли - раз, осудили - два, и прокляли - три.
Расслышав буги на рояле в прелюдии к Flight 505, невеста изобразила несколько танцевальных движений, не покидая табурет.
Метр пятьдесят хозяина дома выросли на пороге с вопросом "вы всё еще здесь?".
В итальянском кинематографе с этого места начинается черт-те что. Принимая меня за дурака, в богатых домах мне пару раз ставили "Последнее танго", где марцевич покрывает еще худого садальского в парике.
Я налил себе полную, и перчина наконец-то вынырнула, как палец Кощея - должок!
Её появление заметили все трое, но каждый подумал о нем по-разному.
*